Однобокая пропаганда нашего кино или Правда о Колчаке.

4 ноября в новоявленный День народного единства 1-ый канал Российского телевидения начал демонстрацию пресловутого фильма «Адмиралъ». Не буду говорить о причинах показа этого фильма именно в эти дни – они понятны.

Русскому обывателю, для которого единственным окном в мир и единственным средством информации является телевизор, где ему ежедневно промывают мозги разные сванидзе, радзинские, млечины, пушковы и прочие «историки», а также телевизионные антисоветские поделки, в которых лепят благородных героев из царя и белых генералов и адмиралов, представляется, что Колчак — талантливый российский морской офицер, полярный исследователь, был ВЫНУЖДЕН воевать вместе с русским народом против врагов русского народа – большевиков и прочих инородцев, так же, как и талантливые, преданные России российские люди — Врангель, Корнилов, Деникин…

Женская половина россиянского электората, конечно же, с глубоким волнением будет приникать к экранам телевизоров, сопереживая героям фильма, восхищаясь и умиляясь адмиралом и возмущаясь злодеями-большевиками. Мужская половина электората, может быть и не вся, но значительная часть, с сожалением будет размышлять о горькой судьбе адмирала и чести русского офицера, не изменившего России в борьбе с врагами России – большевиками.

Оболваненный российский обыватель, презренный потомок тех, кто совершил революцию и победил в гражданской войне, не способен задаться простым вопросом о том, кто же вынуждал талантливого офицера и полярного исследователя воевать против русского народа, а преданных России российских людей Врангеля, Корнилова, Деникина и прочих вести в бой одних русских людей против других, да еще с помощью НЕРУССКИХ людей — американцев, англичан, французов, немцев, поляков, японцев, чехов, сербов, турок, румын, итальянцев и прочих разных греков, о которых очарованный белыми генералами и адмиралами русский обыватель напрочь забыл, но помнит о Троцком и латышских стрелках, о которых ему постоянно напоминают современные певцы белогвардейщины, представляя Троцкого с «комиссарами в пыльных шлемах» и латышских стрелков какими-то иноземцами, все беды русского народа от которых произошли и которые свалились на голову русского народа невесть откуда. Русскому обывателю можно вешать любую лапшу на его ослиные уши, ведь он уже забыл, что и Троцкий с «комиссарами в пыльных шлемах», и латышские стрелки были, между прочим, не иноземцами, а ГРАЖДАНАМИ Российской империи и Российской республики, вывшими государствами многонациональными, где русских было только 66% в 1917 году.

Не воевал бы Колчак против русского народа, не вели бы в бой Врангель, Корнилов, Деникин и прочие одних русских людей против других с помощью ИНОСТРАНЦЕВ из 14 государств и не было бы Гражданской войны и загубленных во время Гражданской войны русских жизней. Ведь далеко не все русские генералы и офицеры воевали вместе с Колчаком, Врангелем, Корниловым, Деникиным и прочими против русского народа. Не только Троцкий и латышские стрелки были на другой стороне. Небезызвестный В.В.Шульгин писал еще в 1929 году, что «одних офицеров Генерального штаба чуть не половина осталась у большевиков. А сколько там было рядового офицерства, никто не знает, но много» (Шульгин В.В. Что нам в них не нравится… Об антисемитизме в России. СПб.,1992).

В Красной армии служили 70000-75000 человек, или около 43% наличного к 1918 году офицерского состава. Офицеров Генерального штаба в Красной армии было 639 человек (в том числе 252 генерала), или 46% продолжавших служить после Октябрьской революции офицеров Генерального штаба. Из 100 командующих армий у красных в 1918-1922 годах 82 были бывшими царскими генералами и офицерами. Известно также, что во время Гражданской войны из Белой армии перешло в Красную армию 14390 офицеров. Так, что разные были РУССКИЕ офицеры. И латышские стрелки прибыли в Россию не с Британских или Японских островов, не из Европы или Америки, а были сформированы еще в 1915 году царским правительством. Свой выбор они в Революции сделали, как и тысячи русских офицеров, и он был не в пользу Колчака, Врангеля, Корнилова, Деникина и прочих господ.

Так вот об офицерской чести Колчака. Довольно странно говорить о какой-либо чести человека – русского офицера и адмирала, бывшего двойным агентом иностранных держав еще в его бытность царским офицером, а потом и адмиралом Временного правительства. Сначала Колчак был завербован британской разведкой, когда он был капитаном 1 ранга и командиром минной дивизии на Балтийском флоте, тем самым изменив царю и Отечеству, и которой он сдал всю информацию о расположении минных полей и заграждений в русском секторе акватарии Балтийского флота. В результате чего английские корабли в 1918 году спокойно вошли русский сектор акватории балтийского флота, хотя немцы не могли этого сделать в течение всей войны.

Известно также, что Колчак был назначен в июне 1916 года командующим Черноморским фллотом по протекции и настоянию британского посла в России Бьюкенена и резидента английской разведки в России полковника Хора. Не будем гадать, какие обязательства взял при этом на себя Колчак перед британской разведкой, но летом 1917 года он, бросив флот, сбежал в Англию. В Англии в августе 1917 года он вместе с начальником морского генерального штаба адмиралом Холлом обсуждает вопрос о свержении Временного правительства и установлении в России диктатуры. Разве это не предательство? А ведь он не только получил адмиральское звание от Временного правительства, но и принимал присягу ему на верность.

Колчак был завербован и дипломатической разведкой госдепортамента США, когда по просьбе американского посла в Англии прибыл в США, таким образом, став двойным англо-американским агентом. После Октябрьской революции Колчак обращается с просьбой к английскому правительству официально принять его на службу, написав в своем прошении: «…Я всецело предоставляю себя в распоряжение его правительства…», то есть правительства его величества короля Англии Георга V. 30 декабря 1917 года просьба Колчака была официально удовлетворена британским правительством. И это было не просто военным сотрудничеством, как это делали другие белогвардейские генералы, формально не переходя на службу иностранному государству. Это был официальный переход на службу Великобритании со всеми вытекающими из этого последствиями.

Говорить после этого об офицерской чести Колчака могут только те, кто сами имеют превратные представления о чести, если имеет их вообще, особенно об офицерской. Чтобы иметь лучшее представление о «чести» Колчака, предоставим слово его современникам, некоторые из которых испытали на своей шкуре что такое «честь» адмирала, а другие – угрызения совести и пробуждения чувства вины за участие в преступлениях Колчака против народов России.

Прежде, чем предоставить слово современникам адмирала Колчака, предоставим слово самому адмиралу. Приказ адмирала Колчака:

«1. Возможно скорее, решительно покончить с Енисейским восстанием, не останавливаясь перед самыми строгими, даже и жестокими мерами в отношении не только восставших, но и населения, поддерживавшего их; в этом отношении пример японцев в Амурской области, объявивших об уничтожении селений, скрывающих большевиков, вызван, по-видимому, необходимостью добиться успехов в трудной партизанской борьбе.

2. Требовать, чтобы в населенных пунктах местные власти сами арестовывали, уничтожали агитаторов и смутьянов.

3. За укрывательство большевиков-пропагандистов и шаек должна быть беспощадная расправа…

7. Для разведки и связи использовать местных жителей, беря заложников. В случае неверных, несвоевременных сведений – заложников казнить, а дома, им принадлежащие, сжигать» (Воля России, Прага, 1924, №1, с.157).

А теперь слово современникам Колчака.

Член ЦК партии правых эсеров Д.Ф.Раков «В застенках Колчака. Голос из Сибири»:

«Омск просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая какой, какой ужас творится за стенами гауптвахты… Убитых… было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек.

Целые воза трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие…

Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды (в 40-градусный мороз – С.Е.). Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах у публики Н.Фомину (видный эсер, член Учредительного собрания – С.Е.) нанесли тринадцать ран, из которых лишь две огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей».

Д.Ф.Раков продолжает свой рассказ:

«Тюрьма рассчитана на 250 человек, а в мое время там сидело больше тысячи… Главное население тюрьмы-большевистские комиссары всех родов и видов, красногвардейцы, солдаты, офицеры — все за прифронтовым военно-полевым судом, все люди ждущие смертных приговоров. Атмосфера напряжена до крайности. Очень удручающее впечатление производили солдаты, арестованные за участие в большевистском восстании 22 декабря. Все это молодые сибирские крестьянские парни, никокого отношения ни к большевикам, ни к большевизму не имеющие. Тюремная обстановка, близость неминуемой смерти сделали из них ходячих мертвецов с темными землистыми лицами. Вся эта масса все-таки ждет спасения от новых большевистских восстаний».

Д.Ф.Раков пишет о действиях колчаковского генерала-карателя в Енисейской губернии:

«Началось нечто неописуемое. Розанов объявил, что за каждого убитого солдата его отряда будут неуклонно расстреливаться десять человек из сидевших в тюрьме большевиков, которые все были объявлены заложниками. Несмотря на протесты союзников, было расстреляно 49 заложников в одной только красноярской тюрьме. Наряду с большевиками расстреливались и эсеры…

Усмирение Розанов повел «японским» способом. Захваченное у большевиков селение подвергалось грабежу, население или ВЫПАРЫВАЛОСЬ поголовно или РАССТРЕЛИВАЛОСЬ: не щадили ни стариков, ни женщин. Наиболее подозрительные по большевизму селения просто СЖИГАЛИСЬ. Естественно, что при приближении розановских отрядов, по крайней мере, мужское население разбегалось по тайге, невольно пополняя собой отряды повстанцев».

Напомню, что это письмо члена ЦК партии правых эсеров Д.Ф.Ракова, переправленное из колчаковской тюрьмы за границу и опубликованное в Париже в 1920 году виде брошюры под названием «В застенках Колчака. Голос из Сибири».

«На белом кителе Верховного правителя остались несмываемые пятна крови и грязи… Господство и полную безнаказанность военщины, засилие атаманов в Сибири Колосов (видный эсер, член Учредительного собрания – С.Е.) объясняет не только тем, что Колчак морально и политически находился у них в плену, будучи связан с ними и переворотом, приведшим его к власти, и круговой порукой невинно пролитой крови, и необходимостью опираться на их поддержку, чтобы власть свою сохранить. И по существу своих принципов, политических взглядов и приемов управления он почти ни с чем с ними не расходился. Только в сфере международной его позиция определенно отличалась от сторонников японской ориентации, в вопросах же внутренних, напротив, он усвоил чисто японские методы управления и подавления. Все разговоры о том, что белый адмирал будто бы обладал глубоким государственным умом, был неподкупным стражем закона, прогрессивно настроенным другом народа, а главное, врагом атаманщины и зверских репрессий, от которых стонала тогда вся Сибирь, Колесов считает определенно легендами, сложившимися вокруг имени Колчака или, вернее, сознательно выдуманными сторонниками военной диктатуры, чтобы скрасить по возможности неприглядную действительность» (эсероский журнал «Воля России», Прага, 1924, №1, с.151-152).

Из дневника барона А.Будберга — ВОЕННОГО МИНИСТРА Колчака (Архив русской революции. Берлин, т.XIII):

«Даже разумный и беспристрастный правый… брезгливо отшатнется от какого-либо здесь сотрудничества, ибо ничто не может заставить сочувствовать этой грязи; тут и изменить ничего нельзя, ибо против искренней идеи порядка и закона поднимаются чудовищно разрастающиеся здесь ПОДЛОСТЬ, ТРУСОСТЬ, ЧЕСТОЛЮБИЕ, КОРЫСТОЛЮБИЕ И ПРОЧИЕ ПРЕЛЕСТИ…»

Не обошел вниманием военный министр Колчака в своем дневнике и колчаковскую контрразведку:

«Здесь контрразведка — это огромнейшее учреждение, пригревающее целые толпы шкурников, авантюристов и отбросов покойной охранки, ничтожное по производительной работе, но насквозь пропитанное худшими традициями прежних охранников, сыщиков и жандармов. Все это прикрывается самыми высокими лозунгами борьбы за спасение родины, и под этим покровом царят РАЗВРАТ, НАСИЛИЕ, РАССТРАТЫ КАЗЕННЫХ СУММ И САМЫЙ ДИКИЙ ПРОИЗВОЛ…».

Будберг продолжает уже об атамане Колмыкове:

«Калмыковские спасатели показывают Никольску и Хабаровску, что такое новый режим; всюду идут АРЕСТЫ, РАССТРЕЛЫ плюс, конечно, обильное аннексирование денежных эквивалентов в обширные карманы спасателей. Союзникам и японцам все это известно, но мер никаких не принимается. Про подвиги калмыковцев рассказывают такие чудовищные вещи, что не хочется верить…
Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленами («чтобы не убежали»); хвастаются также, что ЗАКАПЫВАЛИ большевиков ЖИВЫМИ, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых («чтобы мягче было лежать)».

«Надо у него прочесть («Дневник» А.Будберга – С.Е) про всех этих «большевиков sauce royale» (под королевским соусом), заставивших население быстро пожалеть о том, что прогнало «большевиков просто»;

про людей, «помешанных на идее реванша скорого и жестокого, отождествляемого со спасением России», причем «у большинства спасателей только и на уме, сколько серой сволочи они повесят за то, что переиспытали»;

про военщину и ее обнаглевших дегенератов, которые хвастались, что устилали дно ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых, — «чтоб мягче было лежать»…

про бесчисленных атаманов, предводительствующих «ландскнехтами в российской раскраске», этих Стенек Разиных ХХ столетия под белым соусом, слушающих «лишь тех, кто дает им деньги и пока дает»;

про «власть в руках кучки темных дельцов и авантюристов», выпихнувших наверх адмирала Колчака и его именем «упражняющихся в любительстве по государственной части», — почти сплошь «людей с куриными мозгами и цыплячьим опытом»;

про всю эту среду, в которой честному монархисту порядочные люди представляются в виде маленьких, редких «соринок в куче мусора»;

и в довершение всей картины – про преемника адмирала, из его рук по завещанию получившего «всероссийскую власть», атамана Семенова и про его царство – «гноилище русской молодежи, которое называется Читой и в котором под грязным подолом Машки Шарабан и в кругу белокомиссарских прихвостней, воров и палачей жиреет и усиливается атаман Григорий Распутин II»
(отповедь лидера эсеров В.М.Чернова С.П.Мельгунову – автору фальшивки о «красном терроре» в России. Журнал «Воля России», Прага, 1925, №3, с.116).

Меморандум руководства чехословацкого корпуса, ноябрь 1919 года. Колчаковщина. Из белых мемуаров, Л., 1930.

«Под защитой чехославацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию».

Но это же были простые русские – «дикий (и лишенный подобия) неспособный выйти из психологии рабов народ», по мнению «талантливого российского морского офицера и полярного исследователя». Поэтому все было позволено анненковцам, семеновцам, каппелевцам и им подобным под руководством Верховного правителя России адмирала Колчака:

«Крестьяне Славгородского уезда Омской губернии, возмущенные чинимыми белым офицерством безобразиями и издевательствами над мирным населением, подняли восстание и очистили город Славгород от белых. В городе собрался уездный крестьянский съезд, на который съехалось свыше 400 делегатов со всех окрестных мест. Ликвидация восстания была поручена «самому боевому и дисциплинированному полковнику Анненкову». Делегаты съезда, будучи уверенными, что с народными избранниками никто расправляться не посмеет, собрались в Народном доме, дабы быть в курсе надвигавшихся событий… Город был занят без боя. Надежда делегатов на неприкосновенность не оправдалась. Их арестовали, а затем Анненков приказал всех изрубить на площади против народного дома, здесь же закопать в яму, что и было сделано. В последующие дни анненковцы расстреливали и рубили всех подозрительных. Деревню Черный Дол, где находился штаб восстания, сожгли дотла. Крестьян же, их жен и даже детей расстреливали, били и вешали на столбах. Молодых девушек из города и из ближайших деревень приводили к стоявшему на станции Славгород поезду Анненкова, насиловали, затем вытаскивали из вагонов и тут же расстреливали. При этом на каждом вагоне красовался лозунг «С нами Бог». В деревнях Павловка, Толкуново, Подсосновка и других с раннего утра производились массовые порки мужчин и женщин разного возраста, затем многих расстреливали или рубили шашками, подвергали изощренным издевательствам… Все крестьяне под угрозой расстрела каждого пятого должны были вносить контрибуцию».

«В лепсинском уезде Семиреченской области появился белый отряд, пришедший со стороны Сибири и прославивший «силу русского оружия» рубкой голов и порками мирного населения. Отсутствие сопротивления давало возможность пьяной разнузданной банде офицеров и присоединившимся к ним казакам безнаказанно пороть и рубить мирных жителей, насиловать женщин и даже малолетних девочек, грабить их имущество. Горе тому, кто пытался не то что защитить, а лишь только высказать свое неудовольствие по поводу грабежей и насилия. Его сразу объявляли большевиком и в лучшем случае пороли плетьми, а то и рубили, да не просто рубили, а истязали. Отрубят ногу, руку, разрежут живот. Всех больных и раненых, находившихся в лепсинском лазарете, зверски изрубили…».

«В городе Сергиополе расстреляно, изрублено и повешено 800 человек. Сожжено село Троицкое, где анненковцами забито насмерть 100 мужчин, 13 женщин, 7 грудных детей. В селе Никольском выпорото 300 человек, расстреляно 30 и пятеро повешено. В селе Знаменка, что в 45 верст от Семипалатинска, вырезано почти все население, здесь у женщин отрезали груди. В селе Колпаковка изрублено, расстреляно и повешено 733 человека, в поселке Подгорном – 200. Сожжены села Болгарское, Константиновка, Некрасовка. В селе Покатиловка изрублена половина жителей. В Карабулаке Учаральской волости уничтожены все мужчины. По словам свидетеля Турчинова, трупы не зарывали, и собаки до такой степени откармливались и привыкли к человеческому мясу что зверея, бросались на живых людей. Возле китайской границы в урочище Ан-Агач было насчитано 900 трупов, а за озером Але-Куль – 600. Все они являлись бывшими воинами анненковских полчищ и уничтожены своими за нежелание оставаться под властью атамана» (Военно-исторический журнал №6 – 1991 г.).

Однако современных «демократов» и «патриотов», которые не перестают стенать по пресловутой слезе ребенка, нисколько не ужасает море слез и крови, пролитой колчаковцами, деникинцами, врангелевцами, корниловцами….

Командующий американским корпусом интервентов в Сибири генерал В.Гревс писал:

«Солдаты Семенова и Колмыкова, находясь под защитой японских войск, наводняли страну подобно диким животным, убивали и грабили народ, тогда как японцы при желании могли бы в любой момент прекратить эти убийства».

Гревс сокрушался, что кровавые бесчинства сподвижников Колчака «являлись богатейшей почвой, какую только можно было подготовить для большевизма. Жестокости были такого рода, что они, несомненно, будут вмпоминаться и пересказываться среди русского народа через 50 лет после их свершения»(Гревс В. Американская авантюра в Сибири, М., 1932).

Генерал Гревс, конечно, не мог и предположить, что пройдет всего 70 лет и потомки того самого народа, которого грабили и убивали, будут возводить памятники убийцам и грабителям и снимать фильмы, воспевающие этих самых убийц и грабителей, о деянии которых писал Главком интервентов в Сибири генерал Жанен:

«…преступления, ложившиеся на ответственность омского правительства: длинный ряд убийств, который развертывался, начиная с уфимских учредиловцев в декабре 1918 г. до иркутских заложников, утопленных в Байкале в январе 1920 г.; бесстыдное взяточничество министров и их свиты; кражи интендантов и администрации, мотовство генералов, грабежи, жертвой которой являлось трепещущее население, полицейские зверства, влзведенные в систему, и, наконец, преследование всех тех, кого подозревали в несочувствии правительству и которых причисляли по этой причине к большевикам».

Через несколько лет после окончания интервенции и гражданской войны Жанен публично признавался, что его неотступно мучают угрызения совести:

«Я сам… спрашивал себя не раз, не ложится ли на меня ответственность за преступления, совершаемые ежедневно, в связи с этой косвенной поддержкой, которая дала омскому правительству возможность существовать». И добавлял: «Я думаю, что, несмотря на плохую память, генерал Нокс должен испытывать еще более горькое угрызение совести» (Колчаковщина. Из белых мемуаров, Л., 1930)

Зверские и бессмысленные расправы над людьми кратно возросли с приходом к власти Колчака, с установлением им военной диктатуры. Только за первую половину 1919 года в Екатеринбургской губернии было расстреляно более 25 тысяч человек, в Енисейской губернии по приказу генерала С.Н.Розанова было расстреляно около 10 тысяч человек, 14 тысяч человек выпороли плетьми, сожжено и разграблено 12 тысяч крестьянских хозяйств. За два дня – 31 июля и 1 августа 1919 года – в г. Камне расстреляно свыше 300 человек, еще раньше – 48 человек в арестном доме того же города.

Американский генерал У.Гревс, опекавший Верховного правителя, признавался потом: «Я сомневаюсь, чтобы можно было указать за последнее пятидесятилетие какую-либо страну в мире, где бы убийство могло бы совершаться с такой легкостью и с наименьшей боязнью ответственности, как в Сибири во время правления Колчака». И еще он писал: «Я не ошибусь, если скажу, что в Восточной Сибири на каждого человека, убитого большевиками, приходилось сто человек, убитых антибольшевистскими элементами».

Американские офицеры разведки М.Сейерс и А.Канн в своей книге «Тайная война против Советской России» писали: «Тюрьмы и концентрационные лагеря были набиты до отказа. Сотни русских, осмелившихся не подчиниться новому диктатору, висели на деревьях и телеграфных столбах вдоль Сибирской железной дороги. Многие покоились в общих могилах, которые им приказывали копать перед тем, как колчаковские палачи уничтожали их пулеметным огнем. Убийства и грабежи стали повседневным явлением».

Нечто подобное происходило и у еще одного героя сегодняшних иванов, не помнящих родства и причитающих о «красном терроре» и ЧК, генерала Деникина, о чем свидетельствуют сподвижники Деникина или те, кто был свидетелем кровавых дел его войск. Это — ярый монархист Н.Н.Львов («Белое движение». Белград, 1924). Это -военный корреспондент Г.Н.Раковский («В стане белых». Константинополь, 1920; «Конец белых». Прага, 1921). Это — генерал П.Н.Врангель (Воспоминания в журнале «Белое дел», Берлин, т.6). Это — документальный труд «Погромы Добровольческой армии на Украине в 1919-1920 гг.»(Берлин, 1932). Это — и сам А.И.Деникин с его пятитомником «Очерки русской смуты».

Вот, что пишет Деникин по поводу своей контрразведки:

«За войсками следом шла контрразведка. Никогда еще этот институт не получал такого широкого применения, как в минувший период гражданской войны. Его создавали у себя не только высшие штабы, военные губернаторы, почти каждая воинская часть, политические организации, донское, кубанское и терское правительства, наконец, даже… отделы пропаганды. Это было какое-то поветрие, болезненная мания, созданная разлитым по стране взаимным недоверием и подозрительностью.

…Должен сказать, что эти органы, покрыв густой сетью территорию Юга, были иногда очагами провокаций и организованного грабежа. Особенно прославились в этом отношении контрразведка Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская)».

Свой труд Деникин завершает таким признанием: «шел пир во время чумы, возбуждая злобу и отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой».

Вот оно лицо белого террора, о котором молчат современные «гуманисты».. Между прочим, когда Колчак захватил власть в Омске, то он устроил не только большевикам, но и эсеро-меньшевистским деятелям директории, включая членов Учредительного собрания, такую кровавую баню, о которой уцелевшие в ней долгие годы вспоминали с содроганием.

Сколько благородного негодования, сколько гнева, сколько соплей обрушили на головы большевиков современные демократы и патриоты за разгон Учредительного собрания, до сих пор успокоются не могут, но помалкивают, по какой же причине прекратило свою работу Учредительное собрание. Оказывается, Учредительное собрание не признало декреты Советской власти «О земле» и «О мире», принятые на 2-ом Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов, и вообще отказалось обсуждать Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа. Ну как же, чернь, быдло, вселенский хам посмел взять власть, подняться против их благородий и господ. Конечно, что же можно ожидать от пьяных матросов и солдат, не порядочных и не честных, не обученных всяким политесам и деликатному обращению. Однако только распустили Учредительное собрание — не расстреляли, не арестовали, в отличии от поборников прав человека и общечеловеческих ценностей, интеллигентных людей, либералов и демократов, расстрелявших Верховный Совет из танковых пушек в прямом телевизионном эфире, добивавших уцелевших во дворах и подворотнях.

А как же сложилась дальнейшая судьба членов распущенного большевиками Учредительного собрания? Съехались они в Омск под крылышко эсеро-кадетского правительства, в деятельности которого приняли активное участие. Туда же в октябре 1918 года прибыл из США и Колчак вместе с английским генералом Ноксом. Колчак стал военным министром Омского правительства, но пробыл в этой должности всего несколько дней, после чего совершил военный переворот и провозгласил себя Верховным правителем России. А членов Учредительного собрания «полярный исследователь и талантливый морской офицер» просто взял и расстрелял. И никто его не упрекает и сопли в негодовании не размазывает в Интернете и свободных от тоталитаризма СМИ. Даже памятники ставят и мемориальные доски вывешивают. А большевиков клянут всего только за роспуск.

Замечу «гуманистам», демократам и монархистам, что, если большевики только распустили Учредительное собрание, о чем не перестают стенать современные «демократы», проклиная большевиков, то Колчак просто взял и расстрелял. Есть разница между распустить и расстрелять? Молчат «страдальцы по миллионам». Представляется мне, что при Колчаке многие бы из современных обличителей большевиков, повторили бы судьбу членов Учредительного собрания.

Вслед за поэтом скажу:
Плюнем в лицо
той белой слякоти,
Сюсюкающей
о зверствах Чека.

Из-за угрозы наступления германских войск, в целях концентрации и более надежной охраны, в мае 1918 года Советское правительство распорядилось перевезти в Казань золото, серебро, платину и иные ценности из Москвы, Петрограда, Тамбова, Нижнего Новгорода и Самары. А 7 августа того же года Казань неожиданно для Советской власти захватили чехословацкие войска, поддержанные белогвардейцами. Весь золотой запас РСФСР оказался в их руках. Хотя 18 ноября власть в Сибири перешла к Верховному правителю адмиралу Колчаку, но золото оставалось в ведении Совета управляющих ведомствами – он не доверял адмиралу. Но так продолжалось недолго. 3 декабря все члены Совета были арестованы генералом В.О.Каппелем, останки которого недавно были с помпой перезахоронены в Москве, и часть из них расстреляли. . Единоличным распорядителем и попечителем золотого запаса России стал адмирал А.В.Колчак. Лишь в мае 1919 года была проведена инвентаризация. Что творили с золотом с декабря 1918 года по май 1919 года колчаковцы остается только гадать, но доподлинно известно, что с мая по декабрь 1919 года Колчак израсходовал 11,5 ТЫСЯЧИ ПУДОВ золота или 37% от майской ревизии. Все траты списывались на закупку оружия, боеприпасов, военного снаряжения, на содержание армии, чиновников…Но это оказалось далеко не так. Англичанам было передано 2883, французам 1225, японцам 2672 пуда золота.

Неизвестно, сколько пудов увезли к себе американцы, но известно, что золото переправлялось и в иностранные банки и потом деньги были переведены на счета частных лиц, чтобы Советское правительство не наложило арест на эти деньги в банках. 9 ноября 1919 года из Омска вслед за поездом Колчака пошел и поезд с золотым запасом. По дороге с поездом происходили разнообразные проишествия, то отцеплялись вагоны, то он останавливался «вынужденно» в безлюдных местах. Атаман Семенов похитил 711 ящиков с ценностями на сумму 70-90 миллионов рублей золотом. Атаман Калмыков увез в Маньчжурию 36 пудов золота. Братья Пепеляевы загрузили пароход «Пермяк» золотом и направили в Томск, но до места назначения он не дошел. Действительно, существует легенда о «кладах» Колчака в различных областях Сибири…

Точно известно, белая рать разворовала, растащила, попрятала, вывезла за рубеж миллиарды золотых рублей российской казны, в то время как в стране царили разруха, голод и нищета. Они бы утащили с собой и оставшуюся казну, но им не позволили партизаны Прибайкалья. В марте 1920 года в Москву вернулось 18 вагонов «золотого эшелона» с золотом и иными ценностями на сумму 409625870 рублей 86 копеек.

Показания атамана Анненкова:

«Значительная часть снабжения шла через иностраные миссии. Из-за этого мы находились от них в большой зависимости. Колчак был СЛЕПЫМ ИСПОЛНИТЕЛЕМ воли союзников и под их влиянием находился всецело. Наиболее яростно против советской власти выступала, безусловно, английская миссия. Она имела свою контрразведку, ее агенты шныряли в Омске и других местах. Там же, в Омске, стоял штаб чешской контрразведки, в Новосибирске — польской. Были свои штабы у французской и итальянской контрразведок.

Нужно отметить, что первоначально в правительственных кругах по прибытии союзных миссий вопрос шел лишь о бескорыстной помощи белому движению в борьбе с большевиками. Но потом все увидели, что в будущем за эту помощь ПРИДЕТСЯ РАСПЛАЧИВАТЬСЯ ПОЛНОЙ ЭКСПЛУАТАЦИЕЙ имеющихся у России богатств. Пошли разговоры, что долги России по империалистической войне и оказываемой помощи будут возмещаться тем правительством, которое будет создано. А поставки были значительными. В моих отрядах были английские и японские винтовки и тяжелые пушки. Пулеметы — японские, американские (Виккерса и Кольта), французские (Сантьена и Льюиса), скорострельное оружие Шоша (французское). Все верхнее обмундирование и шинели — английские и частично японские. Оттуда поступало большое количество сукна, из которого изготовлялись шинели. Френчи и шаровары, одеяла и снаряжение, ботинки и обмотки — все было английским или японским. Иностранные миссии поставили Колчаку условия: распределять имущество и осуществлять контроль за ним будут сами. А потому, если требовалось что-то из имущества, приходилось обращаться сначала к представителям миссий при штабе корпуса. Она, эта миссия, полученные сведения посылала в Омск, в вышестоящую миссию. Все делалось таким образом, что иностранные миссии имели возможность руководить всеми вопросами. Так снабжалось большинство частей Сибирской армии.

Нужно сказать, что иностранные миссии вовсе не ограничивались снабжением. К примеру, английская миссия давала свои кадры преподавателей для обучения офицеров и унтер-офицеров. были и специальные вооруженные отряды, помню, один состоял из представителей английских доминионов — канадский, под английским флагом, численностью до батальона. Во Владивостоке находились итальянские части. К этому нужно добавить, что броневые части, бронемашины управлялись английскими офицерами и солдатами. Английский генерал Нокс осуществлял руководство подготовкой офицеров и унтер-офицеров.

Судя по всему, ИНОСТРАНЦЫ ЧУВСТВОВАЛИ В СИБИРИ СЕБЯ ХОЗЯЕВАМИ. Некоторые принимали непосредственное участие в боевых действиях. В частности, румынские, итальянские, сербские и чехословацкие части. В Новосибирске находился центр сосредоточения польских войск, и они принимали участие в подавлении восстания в Восточной Сибири. Железная дорога полностью контролировалась ИНОСТРАНЦАМИ»(Военно-исторический журнал №3 – 1991).

В Сибири кроме Белой армии и чехословацкого корпуса действовали американский корпус, три японские дивизии числом в 120 тысяч человек, польская дивизия, два английских батальона, канадская бригада, французские части, легион румын в 4500 человек, несколько тысяч итальянцев, полк хорватов, словенов и сербов, батальон латышей числом в 1300 человек.

Одним словом:

Мундир английский,

Погон французский,

Табак японский,

Правитель омский…

В этом вся антирусская суть «талантливого российского морского офицера и полярного исследователя» Колчака, как бы недобитые потомки князей, бояр, дворян, именитых купцов и кулаков вместе с демшизой и шизопатриотами ни пытались обелить «черного кобеля».

Но, оказывается, и это еще не все. Нынешний кумир «патриотов» и демократов «великий полярный исследователь» и по совместительству кровавый палач русского народа адмирал Колчак, зверствами войск которого и его генералов, вроде Каппеля, над мирным населением, возмущались даже его иностранные союзники, а теперь отпрыски того самого населения ставят ему памятники, мемориальные доски и снимают фильмы про его благородную борьбу за единую и неделимую Россию, не просто обещал, а письменно согласился 12 июня 1919 года в ответ на признание его верховным правителем России с требованием верховного совета Антанты в ноте, направленной ему 26 мая 1919 года, на:

— отделение от России Польши и Финляндии, хотя независимость Польши была признана еще Временным правительством, а Финляндии Советским правительством 31 декабря 1917 года;

— передачу вопроса об отделении Латвии, Эстонии и Литвы (а также Кавказа и Закаспийской области) от России на рассмотрение арбитража Лиги Наций, если между Колчаком и «правительствами» этих территорий не будут достигнуты необходимые Антанте соглашения;

— на признание за Версальской конференцией право решать судьбу и Бессарабии.

Понятно, что после таких обязательств не могло быть и речи о единой и неделимой России как государства и страны. Колчак де-юре отказался от завоеваний Петра Великого и от Ништадского договора между Россией и Швецией от 30 августа 1721 года. Вот оно истинное лицо «борца» за единую и неделимую Россию двойного агента и предателя Колчака, из которого сейчас лепят благородного освободителя России. А как же белые генералы – борцы за единую и неделимую Россию? Возмутились, отказались признать его Верховным правителем России? Как бы не так, признали вместе с его согласием на раздел России. Вот оно истинное лицо белых «борцов» за единую и неделимую Россию.

Источник:  Гайдпарк