Прижми меня к себе, мама!

Когда кончается материнская беременность, Начинается беременность нами -дома.

Е.Евтушенко

Криком извещает новорожденный о своём при­ходе в мир. Кричит, значит, дышит. Дышит, значит, живёт.

Но люди тысячелетиями слышат в этом крике нечто большее, чем только признак жизни: при­ветствие и обиду, радость и страх, торжество и боль. Действительно, ребёнок что-то пытается выра­зить или мы только слышим то, что хотим услы­шать? Мир вступает с ребёнком в общение рань­ше, чем он сам может откликнуться, ответить, под­твердить или возразить. Заживёт пупочная ран­ка, подсохнет и отпадёт остаток пуповины. Но с момента, первого крика между ребёнком и мате­рью протягивается незримая эмоциональная пу­повина. 

Прежде представляли, что в материнском чре­ве ребёнка окружают абсолютные покой и тиши­на. Сейчас понятно, что это не совсем так. Ещё до рождения он ощущает первые прикосновения, воспринимает первые звуки. К его телу прикаса­ется обволакивающая тёплая жидкость. Он ощу­щает ритмичное покачивание и сокращения мышц матери, когда она ходит. Он слышит звуки биения материнского сердца, до него доносятся звуки ма­теринского голоса. Все эти и многие другие ощу­щения запечатлеваются в подсознании человека и, как считают многие учёные, очень важны для него всю последующую жизнь…

Появившись на свет, новорожденный не может в мгновение ока, по мановению волшебной па­лочки, приспособиться к новым условиям жизни. И после рождения сохраняется потребность во всём том, что напоминает жизнь в организме матери: ощущениях тепла, мягкости, привычных звуках. Новорожденный ребёнок чутко и точно реагирует на тембр голоса и интонацию, он отли­чает материнский голос от чужого, мягкий от жёс­ткого, ласковый от сердитого и не путает звук бие­ния материнского сердца с другими, похожими звуками.

Слыша биение материнского сердца, новорож­денный скорее успокаивается. Недаром, видимо, большинство женщин, укачивая младенца, рав­номерно ходят и держат его на левой руке — тогда его головка находится прямо у материнского сер­дца. Никто специально не думает об этом, просто так «удобнее». Интересно, что маленькие девоч­ки, укачивая куклу, тоже держат её на левой руке. Один учёный специально изучил 800 картин «Ма­донна с младенцем». Их писали разные художни­ки в разных странах и в разное время. На 650 картинах (больше 80%) Мадонна держит младенца на левой руке.

Если бы младенец мог говорить, то главную свою потребность он выразил бы, наверное, словами: «прижми меня к себе». Старое воспитание, а оно кое-где сохраняется и сегодня, выполняло эту просьбу буквально. Во многих африканских пле­менах, например, ребёнок сразу после рождения оказывается подмышкой у матери с левой сторо­ны, потом «перебирается» на грудь, а позже за спину, находясь в почти постоянном соприкосновении с ней. Эта потребность в телесном контак­те со временем будет ослабевать, но никогда не исчезнет полностью.

Многим людям всё это кажется пустыми слова­ми, чересчур вольными допущениями, а то и про­сто фантазиями, которые не выдерживают срав­нения с важностью питания, защиты от болезней. «От этого ещё никто не умер!» — говорят они. От­кровенно говоря, мы тоже ни разу не слышали ни от одной женщины: «Вот, я его не прижимала к себе — и он умер». И все же есть очень серьёзные основания называть отсутствие телесного контак­та в числе причин ранней смертности. Приведём пример. В одном из родильных домов Германии из боязни заразить новорожденных содержали в специальных, изолированных от внешнего мира камерах. В этих камерах ребёнок получал всё, только мать не могла брать его на руки. Смерт­ность среди этих детей составила 0,32%. Это не так мало: на 1000 родившихся 32 умирало. Непо­далёку от родильного дома находилась женская тюрьма, где такой заботы о новорожденных, по вполне понятным причинам, не проявляли, и дети просто были со своими мамами. Смертность сре­ди этих детей оказалась почти в 2 раза ниже: 0,19% или 19 из 1000.

В чём же дело? Контакт с матерью создаёт тот комфорт, в котором все функции организма ре­бёнка развиваются быстрее и лучше. Но дело не только в эмоциях. Во время беременности мать и плод составляли единую систему, были одним целым. По мере приближения к родам в организ­ме матери накапливается огромное количество, целая «армия» бактерии, которые обладают за­щитными свойствами. Когда ребёнок по родовым путям выбирается на свет, его организм заселя­ется этими микробами. Они смягчают «стыковку» новорожденного с внешним миром. После родов мать постоянно пополняет эту «армию защиты»

при кормлении и при телесном контакте. «Чужие» микробы из внешней среды, многие из которых бо­лезнетворны, благодаря этой «армии защиты» про­никают в организм ребёнка медленнее и меньше, а обезвреживаются больше и сильнее. Теперь понятно всё то, что происходило в родильном доме в Герма­нии: страх взрослых лишал детей необходимой защи­ты. Как видим, этот созданный природой, хотя и скры­тый от невооружённого взгляда, биоценоз (биологи­ческая общность) матери и ребёнка является не ме­нее мощной защитой, чем многие гипнотизирующие своей загадочностью, блеском стекла и металла чуде­са техники. Они нужны, эти чудеса, когда ослаблены или ещё не сформированы природные механизмы, например, при недоношенности. Но и тогда эффект их намного больше, если сохраняется или как можно раньше устанавливается телесный контакт с матерью.

Значение телесного контакта будет ещё очевиднее, если добавить, что он важен и для родителей. Проводились такие опыты. Одних матерей сразу после ро­дов оставляли с новорожденными, приложенными к груди в позе кормления на час, других — только на 5 секунд, после чего ребёнка уносили в другую комнату. В последующие дни наблюдали за тем, как ведут себя матери во время кормления. Матери, пробывшие с ребёнком 5 секунд, чаще разговаривали с окружаю­щими, меньше смотрели на ребёнка, держали его дальше от себя. Матери же, пробывшие с ребёнком час, во время кормления держали ребёнка ближе к себе, не разговаривали с окружающими, но пригова­ривали что-то ласковое ребенку. В других исследова­ниях были выявлены, по крайней мере, два важных момента. Во-первых, длительный первый контакт боль­ше влияет на матерей, которые хотели и ждали ре­бёнка, чем на тех, для кого ребёнок не был желан­ным. Во-вторых, спустя 10 дней разница в поведении матерей, имевших длительный и кратковременный контакт, практически исчезла. Может быть, и значе­ние первого контакта не так уж важно? Думается, что очень велико. К середине-концу второй недели жизни ребёнка навыки ухода за ним у матери как бы автома­тизируются и уже не требуют дополнительных стиму­лов. Но до этого желанность и длительность первого контакта очень важны для успешной адаптации мате­ри к ребёнку, а, кроме того, как мы уже отмечали, очень много дают самому ребёнку. Это важный этап станов­ления любви к ребёнку. Иногда женщины, перепуган­ные «теориями», по которым нежеланный и нелюби­мый ребёнок -одно и то же, задним числом теряют уверенность в своих материнских возможностях. Рас­терянность и подавленность мешают им ухаживать за ребёнком, принося ложные подтверждения их «не­способности» и чувства вины. Если так происходит с вами, берите ребёнка почаще на руки, разговаривай­те с ним — подарите ему своё и дайте себе почувство­вать его живое тепло. Эти ощущения быстро вытеснят ваши сомнения.

Опыты, о которых мы только что говорили, безобид­ны — от них никому не может быть вреда. Жизнь ста­вит гораздо более жестокие опыты. Специально их проводили на лабораторном двойнике человека — обе­зьянах. Обезьяньего детёныша отлучали от матери и подсаживали к нему в клетку двух искусственных «мам». Одна была сделана из мягкой ткани. Другая -из голой проволоки, но зато у неё была бутылочка с молоком, которое можно было сосать через соску. К пооволочной «маме» малыш подходил только тогда,

Опыты, о которых мы только что говорили, безобид­ны — от них никому не может быть вреда. Жизнь ста­вит гораздо более жестокие опыты. Специально их проводили на лабораторном двойнике человека — обе­зьянах. Обезьяньего детёныша отлучали от матери и подсаживали к нему в клетку двух искусственных «мам». Одна была сделана из мягкой ткани. Другая -из голой провопоки, но зато у неё была бутылочка с молоком, которое можно было сосать через соску. К провопочной «маме» малыш подходип только тогда, когда хотел есть. С мягкой «мамой» он проводил ос­новную часть свободного от еды времени, а стоило ему испугаться, как он опрометью летел и прижимал­ся к ней, а не к проволочной «маме». Те, кто выросли только с проволочной «мамой», потом, уже будучи взрослыми,  даже если и могли родить детёныша, то не умели быть мамами — они стряхивали его с себя, как назойливую муху, не ласкали и даже били. Но на­стоящая мама — это не проволочная или мягкая игруш­ка, это много-много больше. Это видно по брошен­ным детям. Они окружены вниманием и заботой в детских учреждениях: их кормят (проволочная «мама» — накормить надо сразу многих, и персонал не может при кормлении каждому уделить столько внимания и тепла, сколько нужно), с ними играют и защищают их (мягкая «мама»). Но как же им не хватает настоящей мамы, которая всё время с ними, которая и кормит, и играет, и защищает. Не потому ли у малышей из Домов ребёнка всегда более серьёзные и грустные, немнож­ко однообразные по сравнению с домашними детьми мордашки?

Итак, ранний телесный контакт необходим и ребёнку, и матери. Из этого, конечно, не следует, что ребёнка все 24 часа в сутки «не спускаю с рук». Но он должен быть как можно ближе к матери, когда не спит. Жен­щина, одной рукой меняющая мокрую пелёнку, а дру­гой прижимающая к себе младенца, не так уж непра­ва, хотя наверное, освободить обе руки было бы удоб­нее. Что мешает при искусственном вскармливании через соску прижать ребёнка к обнажённой груди? «Он приучится к рукам.,., потом не отучишь». Но вре­мя для таких опасений придёт не раньше, чем мла­денцу исполнится 6-7 месяцев. Раньше «приучить к рукам» невозможно, но зато очень легко лишить ре­бёнка необходимого для его развития контакта. Ваш младенец кричит и плачет — прижмите его к себе!

С уважением, Р.И.Амвросов.