«Меня расстреливайте, а сына отпустите!» — иначе поступить он не мог, Капитон Гаврилович Семерняков, настоящий атаман, настоящий казак, настоящий отец.
Было ему всего сорок шесть лет, а сыну Лаврентию едва минуло 19. Отец пошёл сдаваться, не зная наверняка, отпустят сына или оба они будут расстреляны. Одно он понимал: его, атамана хутора Кубанского, точно живым не выпустят. Но по-другому он поступить не мог. Лавро (так его звали в семье) отпустили, а Капитон погиб. Нашла пуля и дочь его Марфу.
Они лежат в одной могиле, отец и дочь. Их имена выбиты на каменной плите, которую установили между хутором и Пшехой казаки под руководством атамана возрождённого казачества Смерникова Фёдора Петровича: «Семерняков К.Г. — атаман, Семернякова М.К., Астахова Д., Чинёнов А., Калинин Ф.А., Макаров Н., Макаров П.Ф., Семина А.Е., Лагутин А.Е. Вечная память погибшим в дни красного террора 1918 – 1920 годы».
Пролить свет на события почти столетней давности могли только родственники убиенных, поскольку документального подтверждения не оказалось. Я выяснила, что у Лаврентия Капитоновича было трое детей: Анна (в замужестве Чинёнова), Марфа (Макарова) и Николай СемернИков (фамилию исказила паспортистка в Грузии). Да, к сожалению, потомки последнего атамана нашли свою судьбу на чужбине… И только спустя десятилетия стали возвращаться на историческую родину.
Внучка Марфы Лаврентьевны Марина Тариэловна поделилась своими детскими воспоминаниями:
— Деда Лавро я помню. Ходили, ему кушать носили. Прожил он почти 90 лет. К старости подозрительным был: всё ему казалось, что его отравить или убить хотят (отголоски той давней трагедии).
А вот рассказ невестки, жены Николая Лаврентьевича – Валентины Владимировны:
— Свёкор мой – Лавро. Его поймали, расстрелять хотели. Так за него отец пошёл, Капитон: «Меня расстреливайте, а сына отпустите!» Марфу расстреляли вместе с отцом. Она была в положении. Молодая совсем… Там расстреливали, кидали в яму… Яму вырыли, покидали. И всё! Облако поднялось и пошло… Там их много было, в той яме… А Лавро отпустили, и он вместе с женой ушёл в Грузию. Сын их Николай в 50-х годах приезжал в хутор, тогда мы и поженились, он увёз меня с собой в Грузию. Сначала жили мы с родителями под одной крышей, потом рядом хатёнку купили. Свёкор очень тяжёлый человек был. (Ещё бы, такую тяжесть на душе носить всю жизнь!) Где жили? Недалеко от Поти. Селение Корати. Там целая улица была, которую называли «Хутор Кубанский». Кто ушёл в Грузию, те остались живы.
Прослушав рассказ Валентины Владимировны, я связала произошедшее с деятельностью карательного отряда бывшего есаула Петрова, о зверствах которого рассказывает в своей книге «Военное детство» писатель Анатолий Орлов, потомственный казак станицы Апшеронской. В главе «Казнь казаков» есть строчки: «Знавший хорошо границы Майкопского казачьего отдела, он провёл свой отряд по станицам, приписанным к нему: Ханская, Белореченская, Пшехская, Кубанская, Апшеронская… Забирали состоятельных и не очень. Главная вина – казачье происхождение». Тогда, осенью 1920 года, в братской могиле под Апшеронской оказалось более сотни порубленных казаков. Весть об ужасном злодеянии прокатилась по всем окрестным хуторам и станицам. И не мудрено, что многие казаки уходили в леса, не желая воевать ни за белых, ни за красных.
Многие детали трагедии семьи Семерняковых прояснились после разговора с сыном Анны Лаврентьевны — Петром Андреевичем Чинёновым. Общались мы по телефону, поскольку живёт он в Курске. Инженер, сейчас на пенсии. Он запомнил рассказы самого Лаврентия Капитоновича:
— Дед Лаврентий Капитонович и бабушка Евдокия Фёдоровна (в девичестве Луткова) поженились восемнадцатилетними. Когда деда арестовали, она была беременна моей мамой. Искали Капитона, но тот скрывался в лесу. Бабушка деда, Анна Семёновна, пошла в лес: «Приди, а то Лавро расстреляют». И тот пришёл, и сдался. А Марфу Капитоновну в сумерках задержал патруль с буханкой хлеба в руках. Её обвинили в том, что она этот хлеб испекла для скрывающихся в лесу. Была Марфа на восьмом месяце беременности, носила второго ребёнка под сердцем, будучи замужем за Романовым Филаретом.
Казнь состоялась около станицы Кубанской. Там, где сейчас стоит Поклонный крест. По-видимому, сгоняли в одно место как можно больше приговорённых, связывали по двое колючей проволокой. Произошло это 21 сентября 1921 года. Дед точно знал эту дату, потому что мама моя родилась 19 января 1922 года. Я помню, когда наступала вторая половина сентября, на деда Лаврентия нападала тоска, он часто плакал. А ещё помню его слова: «Нам не удалось пожить… Может, вы поживёте». Рассказывал про отца, Капитона Гавриловича: «Каким он был? Справедливым, порой суровым. А ещё по-военному подтянутым. Не было ему равных в джигитовке, владении оружием, казачьей сноровке…»
Внуки Лаврентия Капитоновича, как и дети, родились в Грузии. У Анны Лаврентьевны Чинёновой — Галина, Фёдор, Пётр, Вера. У Марфы Лаврентьевны Макаровой — Владимир, Пётр, Николай, Ефим, Елена, Вера. У Николая Лаврентьевича Семерникова – Николай, Елена, Иван, Галина и Тамара. Когда распался Советский Союз, русские вынуждены были уехать из Грузии. Семерниковы, Чинёновы и Макаровы живут не только в хуторе Кубанском, но и в Саратове, Сочи, Курске, Волгограде, Крыму… Помимо 15 внуков, родилось 40 правнуков, 50 праправнуков и 3 прапраправнука. Всего 111 потомков атамана Капитона Гавриловича Семернякова, который спас от смерти сына. Ценою своей жизни подарил жизнь последующим поколениям своего рода.
Речкина Л.В. Хутор Кубанский.
Белореченская Правда